Концепция "бескомандного сопротивления" была разработана офицером разведки США Юлиусом Луи Амоссом в 60-х годах. Вычисляя американских коммунистов он определил, что они cформировали свою сеть из небольших ячеек, никак не связанных друг с другом.  В существовании подобной сети Луи Амосс видел реальную угрозу для государственно безопасности. Эффективность деятельности коммунистов достигалась за счет хорошей конспирации - если удавалось обнаружить одну ячейку, остальные оставались в безопасности и подключали свое лобби как для помощи своих коллег, оказавшихся в опасности, так и для достижения поставленных целей. Коммунисты США являлись в то время представителями всех сословий общества - от магазинных грузчиков до сенаторов, поэтому эффект от их деятельности был весьма ощутим. Так что толчок для разработки теории и методов ведения сетевых войн американскими военными (за Луи Амоссом последовал Артур Сибровски) был получен от коммунистов США, которых поддерживали спецслужбы СССР.

В 1983 г. член американского Ку-Клукс-Клана Луи Бим издал эссе "Бескомандное сопротивление", предложив отказаться от какой-либо иерархии, так как конвенциональная пирамидальная модель организации представляет серьезную угрозу для ее членов. Луи Бим оказался по ту сторону американской системы, но использовал ее плоды для пропаганды своих идей. Как более устойчивую форму он предложил создать небольшие группы, которые бы не были связаны друг с другом, а функцию посредника выполнял бы пропагандистский орган. Бим предположил ввести двухярусный подход к революционной борьбе. Одна часть представляла бы наземные "органы информации", которые "распределяли информацию, используя газеты, рекламные листки, компьютеры, и т.д.". Органы информации не должны проводить никаких незаконных действий, а скорее, обеспечивать руководство так, как используется пропаганда в целях вербовки. Второй ряд был бы составлен из индивидуальных операторов и маленьких «фантомных» ячеек, которые проводили бы нападения. Эти люди должны быть очень аккуратными, сдержанными, анонимными и не поддерживать никаких связей с «наземными» активистами.

Сетевой терроризм

После атак 11 сентября в Нью-Йорке аналитики стали более серьезно рассматривать сетевые структуры как инструмент борьбы различных террористических группировок. Также для реконструкции социальных сетей стал применяться сетевой анализ, направленный на выявление ранее не известных узлов. Подобный анализ был применен в вооруженных конфликтах - во французской армии (под руководством Ива Годара таким образом было уничтожено алжирское подполье в 1955-57 гг.), а также в британской спецслужбе MI6 против Ирландской Республиканской Армии (совершенно таким же образом и с успехом ирландские сепаратисты боролись против Великобритании).

На современном этапе методику бескомандного сопротивления применяют сотни различных организаций - неонацисты США, исламские фундаменталисты, радикальные экологи, которых правительство США тоже относит к числу террористических организаций (например, "Фронт освобождения животных"). Обычно все подобные организации имеют ярко выраженную идеологию и как рупор пропаганды используют свои СМИ (ранее - самиздат, сейчас - интернет сайты). Также через свои пропагандистские органы ячейки информируют своих сторонников о целях и методах кампании бойкота (это может быть перечень объектов, время атаки на которые выбирают сами участники автономных ячеек или рекомендации по организации телефонных звонков в какую-либо кампанию или государственную службу). Часто нехватка ресурсов у организации (денег, технических средств, оружия), сближает ее с другой категорией лиц - так называемых волков одиночек.

Волки одиночки

Как считают американские специалисты по терроризму из центра геополитических исследований "Стратфор" Фред Бартон и Скот Стюарт, из-за своей уникальности, "одинокие волки" представляют очень серьезные вызовы для профессионалов в сфере правохранительной деятельности и госбезопасности (см. “The “Lone Wolf” Disconnect” by Fred Burton and Scott Stuart, www.stratfor.com).

Волк одиночка - человек, который действует по собственному произволу, без приказов или даже связи с организацией. Теоретически, подобная дистанция предотвратит преждевременное раскрытие планов по нападению через осведомителей или технические средства и поэтому обеспечит превосходящую операционную безопасность.

Волк одиночка отличается от «спящего оперативника» т.к. спящий – это тот, кто проникает в целевую группу или организацию, и не предпринимает каких либо действий (иногда в течение достаточно длительного времени) до того момента, пока не поступит определенный сигнал или не произойдет ряд событий. Волк одиночка - автономный активист, который по своей натуре уже состоит в целевой группе и способен к самоактивации в любое время. Кроме того, нужно помнить, что «спящий» или другой скрытый оперативник, обучен и заслан организацией. Существование этой связи с организацией означает, что оперативник по определению не может быть волком одиночкой.

Как считают американские аналитики, основной проблемой волков одиночек может быть приобретение навыков для успешного проведения террористической деятельности. Хотя, с другой стороны боевая подготовка не является 100% необходимой. Например, Джозеф Пол Фрэнклин совершил ряд убийств (возможно около двадцати в нескольких государствах) и грабежей, выбирал высококлассные цели, такие как Вернон Джордан и Ларри Флинт, хотя обеих из них он только серьезно ранил. Отстутствие надлежащего опыта может также служить препятствием для волков одиночек. Знаменитый Унабомбер Теодор Качинский за время своей 18 летней кампании сумел убить только троих. Часть взрывных устройств, которые он создавал не срабатывала. С другой стороны, попытки приобрести оружие и боеприпасы на стороне могут вывести на агентов правоохранительных органов.

Еще существует такой термин как «радикализация одиночки». Человек либо уже является одиночкой и потом радикализуется, либо его мотивируют внешние факторы. Как правило, психически неустойчивые люди меньше беспокоятся о своей безопасности и более склонны к саморадикализации в информационном вакууме, чем политически мотивированные персоны. Попытки получить обратную связь и поддержку от себе подобных приводят к созданию динамических идеологических перекрестков. Подобные феномены были замечены среди бригад бритоголовых расистов, радикальных евреев и исламских фундаменталистов.

Повстанческий анархизм

Очень близко к этим концепциям сетевых войн примыкает повстанческий анархизм. Он является революционной теорией и практикой внутри самого анарходвижения. Исторически, повстанческий анархизм может примыкать к анархосиндикализму, то есть формальному анархизму, но в рамках вооруженной борьбы. Повстанческим анархизмом можно назвать боевые действия Махно на территории Украины. Нестор Махно еще до Мао понял банальную истину - "винтовка рождает власть". Хотя батько частично занимался рабочими и сельскими комитетами, развивая самоуправление, потом он сконцентрировался исключительно на вооруженой борьбе, отрицая какое-либо сотрудничество как с красной армией, так и с марионеточными национально-буржуазными украинскими режимами, будь то УНР («УНР – наш классовый враг», - говорил Махно) или Директория.

В современном мире повстанческий анархизм отказывается от политических программ и проведения съездов, концентрируясь на акциях прямого действия - либо мирных, либо насильственных. Атака вместо пацифизма, соглашательства, отказа, посредничества или компромисса – вот в чем суть повстанческого анархизма. На разработку современных идей повстанческого анархизма повлияли труды итальянцев Луиджи Галлеани (организовал серию взрывов в США, откуда был депортирован в 1919 г.) и Альфредо Бонанно. Основными тезисами идеологии являются: 1) Государство просто так не исчезнет. Атакуйте; 2) Самоорганизация, а не управляемый бунт, от восстания - к революции; 3) Неконтролируемость. Система боится не столько самих актов саботажа, как их социальное распространение; 4) Постоянный конфликт вместо посредничества с институциональными силами; 5) Нелегальность, хотя повстанчество не означает грабеж банков; 5) Неформальная организация; 6) Брать лучшее от учений индивидуализма и коммунизма. 

От уличных сетевых войн к государственным переворотам

В эпоху асимметричных ответов, когда неправительственные акторы влияют на экономику, политику, а подчас достигают смены государственных режимов, актуальными остаются вопросы трансформации городских группировок в сетевые кланы и организации.

Джон Салливан, аналитик полиции округа Лос Анжелес отмечает (подробнее см. его статьи "Urban Gangs Evoling as Criminal Netwar Actors", Small Wars and Insurgencies, Vol 11, No.1, Spring 2000; "Gangs, hooligans, and anarchists - the vanguard of netwar in the streets"), что небольшие криминальные группировки потенциально могут превратиться в высоко организованные по сетевеому принципу картели, триады и террористические группы. А учитывая бурное развитие информационных технологий, изменяется сама природа конфликта и преступлений. Военный историк Мартин ван Кревельд усугубляет этот прогноз: «Будущие войны будут вестись не армиями, а небольшими группами, которых мы называем терористами, бандитами и гангстерами и, которые, несомненно, подберут себе более подходящее официальное название». Рассматривая эволюционные этапы, апогеем которых является сетевая война, Салливан определяет три поколения городских гангстеров. В прошлом криминальные и вооруженные группировки не могли претендовать на статус террористов и не попадали под классическое определение терроризма. Самый низкий уровень как правило представлял собой небольшую группу, действовавшую в районе одного квартала. Далее группировки затевают свой криминальный бизнес. А потом «корыстные намерения» смешиваются с политикой. Вначале происходит политизация (например, как в случае с сицилийской мафией). Она может проходить от установления контроля над кварталом или районом до кооптации в ряды структуры полиции и представителей власти. В конечном итоге, группировка с активной политической программой действий может дестабилизировать правительство. Второй уровень – это интернационализация. По природе большинство банд остается на локальном уровне, даже несмотря на большую численность (например, количество членов Лос Анжелесской мультиэтнической группировки «18 улица» достигает двадцати тысяч человек). Другие создают клики и конфедерации. Некоторые распространяют свою деятельность на территорию всей страны. А иные становятся транснациональными и даже международными, со своими филиалами в иностранных государствах. Третий уровень – это опыт и изощренность, которые определяют тактику и стратегию организации, использование технических средств и оружия, саму структуру организации.

По мнению американского аналитика Роберта Банкера с сетевыми неформальными организациями бороться значительно тяжелее, чем с обычными террористами, и развитие подобных структур приведет появлению так называемых негосударственных «солдат», причем терроризм будет иметь не политические, как было до этого, а социальные причины для противодействия государственной системе (Подробнее см. C Robert J. Bunker, "The Terrorist: soldier of the future?" Special Warfare, vol. 10, No 1, Winter 1998).

Под черным флагом «прямой демократии»

Революционный авангард анархистов, прозванный журналистами «Черный блок» успешно используют сетевые тактики для стимулирования политических акций. В исследовании, проведенном американской корпорацией Ранд, среди сетевых потенциально опасных сообществ, куда попали футбольные хулиганы, банды и радикальные организации, самую высокую оценку по всем показателям заняли анархисты. Высокий уровень политизации и интернационализации плюс значительный опыт на уровне оценки между средним и высоким. Озабоченность действиями анархистов в первую очередь свящана с хорошим уроком, который социальные активисты и анархисты преподнесли правительству США в ноябре-декабре 1999 г. во время проведения саммита ВТО в Сиэттле. Убытки, понесенные вследствие беспорядков составили 3 млн. долл. США и являлись, вместе с арестами более шестисот человек, результатами ошибок спецслужб и полиции. Уличные акции проводилсь параллельно с международными и виртуальными – сайт ВТО был атакован, велась рассылка спама по электронной почте, а штаб квартира ВТО в Женеве в результате оперативной и дерзкой акции Green Renet Brigade оказалась без электричества (Battle in Seattle: Strategy and Tactics Behind the WTO Protests, Washington, D.C.: The Maldon Institute, Dec. 16, 1999).

Куда уходит власть?

«Власть переходит к небольшим неправительственным акторам, которые могут организоваться в распозающиеся сети более быстро, чем традиционные государственные структуры», - пишут Джон Аркуила и Дэвид Ронфельдт в своей книге «Подготовка к конфликтам в информационную эпоху» (In Athena’s Camp: Preparing for Conflict in the Information Age), изданной корпорацией Rand. То ли это, о чем писал Фуко, характеризуя нахождение власти как «везде и нигде», то ли она трансформируется в нечто новое?

Несмотря на то, что теорию сетевых войн разработали уже относительно давно, модель управления миром без конкретного центра власти вполне подходит клубу мондиалистов. Президент Совета по международным отношением Ричард Хаас в своей программной статье относительно будущего мира под названием «Век неполярности: что будет после доминирования США», опубликованной в июньском номере журнала «Международные отношения» (http://www.foreignaffairs.org/2008/3.html) пишет, что основной особенностью международных отношений в XXI веке будет мир, в котором доминирует не один, два или несколько государств, а, скорее, множество акторов, которые будут представлять собой различные виды власти.  «На первый взгляд, - пишет апологет современного мондиализма, - современный мир выглядит многополярным. Основные силы – Китай, ЕС, Индия, Япония, Россия и США представляют собой страны, где проживает больше половины населения Земли, вырабатывается 75% мирового ВВП и тратится 80% от мировых расходов на вооружения… Однако кардинальным отличием от классической схемы многополярного мира является то, что государства-нации теряют свою монополию на власть. Она переходит к региональным и глобальным организациям, в том числе неправительственным и корпорациям». Далее автор перечисляет новых региональных игроков, в список которых входят не только страны, такие как Бразилия, Аргентина, Чили, Мексика, Нигерия, Египет, Иран, Израиль, Пакистан, Австралия и т.п., и не только глобальные  организации типа МВФ, ООН, Всемирного банк, но и ряд региональных от Арабской лиги до ШОС. Отдельно выделяются штаты и города, напр. Уттар Прадеш в Индии и Калифорния в США, а также города типа Нью-Йорка или Сан-Паоло.  В списке претендентов на власть находятся энергетические компании и медиа гиганты  (al Jazeera, BBC, CNN), военизированные группировки (Хамас, Хезболла, Армия Махди, Талибан), политические партии, религиозные организации и террористические группировки, а также наркокартели и неправительственные организации, в число которых входят специфические фонды типа «Врачи без границ» и «Гринпис».

Автор предрекает появление не однополярного или двуполярного мира, а многополюсной системы, где несколько ведущих властей будут определять правила игры и наказывать тех, кто их нарушает. «Отсутстствие полюсов усложняет дипломатию», - пишет Хаас. Классические государственные объединения и союзы, которые существуют на данный момент, привыкли к определенным угрозам и заранее к ним готовятся. Поэтому в ближайшем будущем их ожидает неизбежный кризис, а выстраивание отношений между политическими акторами будут более ситуационным. Так как отсутствие полюсов будет вызывать трудности и опасности, Ричард Хаас, высказывая озабоченность по поводу ухудшения системы международных отношений, предлагает усугубить глобальную интеграцию, которая поможет установить стабильность. По сути, президент CFR озвучил мысли его предшественников, предложивших теорию конвергенции во времена распада СССР. Однозначно, мондиалисты опасаются ослабления своей власти, поэтому заинтересованы в интеграции как один из ключевых игроков будущей мировой политики. С другой стороны, действия США на мировой арене (военная интервенция в Ирак и Афганистан, признание независимости Косово, дипломатические интриги с непризнанными республиками и марионеточными государствами) показывают, что упускать власть из своих рук они не собираются и при предлагаемой глобальной интеграции скорее всего произойдет мягкая трансформация в пользу интересов Вашингтона.

Поэтому, какими бы ни были акторы сетевых войн, будь то небольшая радикальная группа или крупный концерн, следует помнить о глобальных интересах и вечных геополитических правилах борьбы. Эту войну должны выиграть мы.