- С Вашей точки зрения глобальная американская гегемония является благом или злом для народов планеты? Что в ней является определяющим: военная мощь, навязывание всему миру своей культуры, финансово-экономический фактор? 

- Прежде всего, необходимо понять, что, согласно Карлу Шмитту, пустое, нейтральное и неопределенное пространство, благодаря которому стала возможна британская талассократия, оказалось замещено новым «глобальным» пространством, формированием которого на протяжении всего 20 века занимались масс-медиа и транспортная инфраструктура. Таким образом, британский морской аристократизм оказался замещен бесконечным воздушным эгалитаризмом (So, British thalassocratic hybris flows into the conquering of infinite air aequor). И между этими двумя различными моментами существует логическая связь. Именно США является той современной мировой гегемонистской силой, которая вобрала в себя эти моменты, сделала их определяющими для себя.

И хотя за этим стоит логическое разворачивание обыкновенной необузданной жажды власти свойственной для талассократии, рассматриваемая нами власть основывается на искоренении любых других характерных черт кроме этой. Основополагающие для греков и европейской цивилизации понятия «предела», «пропорции» оказались забыты и уничтожены. Эта жажда власти показала свое истинное лицо, пытаясь покорить «другие» времена, места и народы после падения Советского Союза, игравшего роль катехона – удерживающего, поскольку Советский Союз в некотором смысле препятствовал и ограничивал распространение «негатива» со стороны США. И, тем не менее, фурор, устроенный homo occidentalis (человеком западным) неизменно наталкивается на сопротивление со стороны тех, кто не склонен к уничтожению своих корней и замене их на иллюзорную и сиюминутную свободу. Даже мощная голливудская машина масс-медиа наталкивается (к счастью) на серьезные препятствия на этой сцене. Вот почему нео-атлантистская униполярная система вероятнее всего уже проиграла, спустя двадцать лет после падения Берлинской стены. Это означает, что еще возможен диа-лог (dia-logos), основанный на взаимном признании разных идентичностей с сохранением глубинных корней каждого из народов в противовес гомогенно-тоталиристическому глобальному пространству, сформированному США. В противовес ризоме, так органично вписанной в мировой рынок, идентичность которого зиждется на отрицании любых других идентичностей и упразднении любых различий.

- Что вы думаете об идеях глобализма и/о мировом правительстве? Возможно ли оно или может быть желаемо?

- Мысль о мировом правительстве отвратительна сама по себе и основывается на вере в то, что «политическое измерение», а, следовательно, и столкновение интересов не является судьбоносным для человечества. Это абсолютно неверно. На сегодня мы имеем новые геополитически значимые фигуры – это страны БРИК, Шанхайская организация сотрудничества, Евразийский Союз и, конечно, Европейский Союз. А это, даже если они и не заменяют собой государства-нации, демонстрирует очевидность того, что такой тип существования слишком ограничен, чтобы быть конкурентоспособным в 21 веке, веке политических вызовов. Таким образом, мы видим обоснованность шмиттовской теории «Большого пространства» (Grossraum teorie), согласно которой между будущим утопистской мировой гармонии и прошлым прежних географических пространств в течение некоторого времени будет существовать формация больших пространств. А это в свою очередь побудило Шмитта к зарисовке «иконографии» различных геополитических сущностей (под «иконографией» понимаются различные картины мирового устройства, как их видят разные религии и традиции).

- Как вы относитесь к идее многополярного мироустройства? Что для Вас многополярность? Многополярная мировая система предпочтительнее однополярной?

- В конце 80-х атлантизм и сонизм стали фундаментом для новой униполярной американской международной системы. Цель ее состояла в том, чтобы навязать турбо-капиталистическую логику всему миру и предотвратить появление новых фигур на геополитической сцене, способных изменить правила этой «Великой игры» себе в угоду. Сейчас мы находимся в ситуации, когда «однополярность» проиграла, но нет и подлинной «мультиполярности». Очевидно, роль США изменилась – сверх-сила, которая в 90-х находилась в шаге от доминирования над Евразией и даже всей планетой, теперь не имеет экономики, способной обеспечить для страны всеобщее благоденствие, что позволило бы США играть роль мирового стража не только гасящего свои долги при помощи иностранных капиталов, но также не позволяющего появиться каким-либо «мультиполярным» трендам, саботирующим американскую гегемонию.

И, несмотря на это, следует напомнить, что мы не знаем ни одного закона мировой истории, согласно которому американская талассократия должна сойти на нет. Вероятнее всего вектор стратегических инициатив останется в руках Америки до тех пор, пока новый национальный блок не перехватит этот вектор, что позволило бы доминировать уже Евразийскому континенту.

- Что такое «полюс» в международных отношениях? Как соотносятся с концепцией полюса такие понятия как «суверенное национальное государство», «империя», «цивилизация»? 

-  Даже если в течение последних лет теории Карла Шмитта о формации «больших пространств» (что-то среднее между мировым государством и отдельными странами) и были подтверждены, то сейчас мы наблюдаем возрождение России после темных ельцинских лет, а также усиление таких национальных государств, как Китай. Индия, Иран, Турция и Бразилия. Данный исторический феномен трудно охарактеризовать как своего рода вестернизацию. Это было бы крайне неубедительно с точки зрения политики, которая выходит за пределы рассмотрения связи между модернизацией и вестернизацией, между модернити и пост-модернити, а также любых других терминов, касающихся сущности «Западного мира». Это было бы также неверно не только с точки зрения политики, поскольку всякий выступающий против глобального рынка, является продуктом определенного культурного субстрата, который в свою очередь слагается из многочисленных фрагментов каждой из традиций, определяющего социальную и политическую борьбу. Фактически, даже «европейский кризис», являющийся в основном политическим и культурным феноменом, не был полностью решен с падением социализма («подлинного» или не очень, если такой вообще возможен), как мы могли видеть в результате повторения конфликтов между требованиями «общественной необходимости» (public Reason), которая представляла (и соотносила себя с ними) различные «иконографии», коммунитарные связи и разные традиции, артикулирующие определенное геополитическое поле. и интересами «Западного мира». Основным из таких интересов является ужасная «воля к власти» (Wille zur Macht), которая должна противодействовать любым движениям тех «исторических энергий», которые пусть даже потенциально (т.е. не сразу различимы и способны усилить различие или даже противоречивость культурных и политических явлений) сегодня формируют возможный смысловой горизонт, полностью противоположный «организованному хаосу» (геополитика хаоса), формально являющемуся западной политической системой.

- Как Вы представляете роль своего государства в возможной многополярной мировой системе?

- Если принять во внимание нашу страну, то становиться ясно, что не только установившийся упадок направлен на подрыв основания государства, но так же и то, что политическая система не представляет ни чьих интересов, но занимается лоббированием интересов людей, входящих в состав правительства. Для этих людей не является проблемой служить странным экономическим группам. Данная ситуация еще более драматична, если мы обратим внимание на кризис государственного долга, который поместил нашу страну под прямое управление Европейским Центральным Банком и  "рынков", которые боятся, что кризис “суверенных долгов” может начать перестройку европейской политической арены, то нет сомнений, что выход из кризиса, как “krisis” (krise - нем. преодолевать кризис), – состоит из признания, что независимость европейского континента от США conditio sine qua non (непременное условие) хоть какой-то автономии европейских народов.

С этой точки зрения будущее нашей страны, кажется уже предопределенным. Как известно, этот кризис, касающийся всех европейских стран, связан с "относительным" спадом Соединенных Штатов, которые удерживают контроль над финансовой системой. Итак, в данной логике возникающие трения, гетерогенез целей, борьба внутри ведущей группе и среди "подведущих" групп, выбор, который Европа должна будет сделать, чтобы избежать краха, и потребность в противодействии новым “геополитическим реалиям”, могут непредсказуемым образом взаимно влиять друг на друга с кризисом американского мондиализма.

В любом случае, как справедливо отмечает Александр Дугин, альтернатива атлантизму и либерализму связана не с прошлым, независимо от того, была она там или нет, а с будущим; таким образом, нельзя быть абсолютно уверенным, что ситуация, которая сейчас кажется "неминуемым" поражением, не развернётся в правильную сторону. Или скорее вовсе и не невозможно, что некоторые условия в состоянии всерьез утвердить права и "суверенитет" евразийских народов против "надменности" и hybris (с нем. наглая заносчивость) атлантизма и “свободного рынка”. Если это осуществится, то решения будут приниматься не с "экономической" а, с “политической” точки зрения. По этой причине правильно полагать, что ценность борьбы за "другую" Италию, не только Италию в европейской перспективе, но также и особенно в евразийской перспективе.

Интервью подготовлено Александром Бовдуновым и Натэллой Сперанской. Перевод с англ. Пётр Горбунов