На прошлых выходных состоялась вторая, Осенняя социологическая школа, организованная Соцфаком МГУ и Центром Консервативных Исследований. Так как в летней школе мне побывать не удалось, это был своего рода эксперимент, мой первый опыт участия в мероприятиях такого рода, и он, как мне кажется, вполне удался.

Местом дислокации школы был пансионат «Университетский», расположенный рядом с подмосковным Звенигородом. За неполных три дня студенты должны были прослушать множество весьма интересных лекций (некоторые шли параллельно, и можно было выбрать, на какую пойти), поучаствовать в семинарах, обсуждениях, ролевых играх, а также в групповой работе, и как итог – представить некий проект.

Приехавших в лагерь студентов МГУ, не МГУ и не студентов сразу же разделили на несколько групп по простейшему принципу соседства – те участники, чьи комнаты в пансионате находились рядом, оказывались в одной группе. В моей группе, с модератором Дмитрием Ефремовым, оказалось чуть больше двадцати человек, и подавляющим большинством, что неудивительно, стали студентки Соцфака. На первом собрании группы мы попытались познакомиться друг с другом и в общих чертах наметить работу над проектом. Проект же состоял в том, чтобы к концу школы группа представила модели, образы России в трех случаях: если бы не было реформ Петра I, если бы не было Октябрьской революции, и если бы не было перестройки, а кроме того, необходимо было описать некую утопию, идеальное устройство страны.

Моя группа проспорила почти два часа, но так ни к чему и не пришла, и все рассуждения были отложены на следующий день. Судя по ожесточенным спорам, мы поделились на несколько лагерей – западнический (ультралиберализм, глобализация, европеизация), условно-консервативный (антизападничество, сторонники собственного пути России, панславизм, сторонники обращения к Востоку) и некое неопределившееся среднее звено. Было очень трудно представить, как люди с настолько разными взглядми могут объединиться и хотя бы в некоторых пунктах прийти к согласию.

Мои опасения оправдались на следующий день. Мы не могли договориться даже о том, с какого момента будем брать отсчет (с самих реформ Петра, с правления Софьи, откуда-то еще), насколько мы будем задействовать исторический контекст, в какой мере будем от него отталкиваться (рассматривать ли социальные проблемы того времени или «с нуля» попытаться представить себе экстравагантный резкий поворот истории), что уж говорить об оценках ситуаций. Представляя себе, что такое затяжные споры с либерально настроенными оппонентами, я, как представитель консервативного лагеря, предпочитала особенно не рваться в бой. На долгие доказательства просто не было времени, а договориться хоть на чём-то – необходимо. Но второй день подошел к концу, а группа по-прежнему спорила только о подходе к обсуждению. От усталости, видимо, кто-то стал предлагать абсолютно альтернативные варианты, с действительностью не связанные вовсе – что-то про захвативших страну инопланетян, что-то сказочное про деревья…

...И на третий день утром решено было остановиться именно на таком варианте. Взяв за основу абсурдную утопию – внезапно люди превратились в деревья и стали жить счастливо – мы стали сворачивать на неё с каждой из трех точек бифуркации. А раз получалось в любом случае нереальная история, решено было оформить это как русскую народную сказку, в соответствующем стиле, со «сказочным» лексиконом да еще и с картинками.

И вот что у нас получилось. В центре мира (он, разумеется, располагается в России-Хартленде) у нас находилось Мировое Древо. Оно связывало небо и землю (в этой вертикали явно видно что-то диурническое), управляло круговоротом воды (колесо, коловорот, а еще – вечное возвращение), защищало, придавало силы и энергию, распространяло некие мысли-послания от одного дерева к другому. Все остальные деревья были равны, и в основном законе упоминалось, что и всякой пальме заморской здесь рады (так выражалась перспектива глобальной экспансии русской/евразийской идеи). Деревья питались солнечной энергией и водой, а всему остальному миру дарили кислород (и очень кстати вспомнилась лекция Леонида Савина об экономике дара – все остальные государства были бы зависимыми, подчиненными, а Русь Деревянная занимала главенствующее положение). Умиравшие деревья становились почвой новым – опять же, круговорот, преемственность, и вообще, дерево как символ – укорененность в почве и стремление к небу – дает прекрасную почву для дальнейших размышлений.

С Петром мы разобрались просто – когда он учился корабельному делу, с ним заговорила Сосна, которая явилась воплощением Мирового Древа, и сказала ему – отвернись от Европы, посмотри на Русь-матушку, и построй ее крепкую, деревянную. И одеревенел сам Петр, и русский народ вслед за ним.

С Лениным, нетрудно догадаться, заговорило бревно, дало ему берестяные тезисы, и дальше произошло то же самое. Сам вождь превратился в вечнозеленую елочку, радующую круглый год детей.

Горбачеву пригрозила Беловежская пуща, дала ему дубовую конституцию, и превратился он, кажется, в березу. (Конечно, хотелось срубить это безобразие, но страна-то получилась мирная).

Удивительно, но именно на этой форме сошлись абсолютно все члены группы. Работа действительно стала коллективной – кто-то рисовал плакаты, несколько человек хором сочиняли «сказку», прорабатывали идею… При этом произошла некая деконструкция, под всеми привычными взглядами на социум, государство, историю обнаружилось что-то единое, основное, общее. Из подпола постучалось и вылезло на поверхность в на первый взгляд несерьезном, но на самом деле имеющем огромное значение проекте. Именно русское, народное, родное, наше объединило группу. Вытесненные глубоко в подсознание архетипы, закиданные кучей вбиваемых в голову современных образцов мышления в этом общем творческом порыве выбрались наружу. То есть, можно с уверенностью сказать, что с главной задачей – выявить что-то подлинное, основное, объединяющее нас, лежащее в основе всего, находящееся в глубине души каждого жителя России-Евразии, мы справились.