12 июня в России празднуется так называемый «День независимости». Хотелось бы надеяться, что пока еще празднуется. Правда, последнее время этот день стали политкорректно называть «Днем России». А в ельцинские времена на улицах гордо развевались перетяжки, поздравляющие с днем обретения национального суверенитета.

У этого праздника есть два подтекста. Первый – очевидный: поражение в Холодной войне, утрата территорий, фактическая утрата суверенитета страны. Об этом сегодня говорят все уважающие себя патриоты. Второй подтекст неочевидный: День независимости действительно является таковым для продажной элиты и части народа, уставших от империи.

Империя, стержнем которой является идеология, требует от личности постоянного сильнейшего напряжения воли. В противном случае идеократическое общество не удержать, оно рассыплется, повинуясь естественному ходу вещей. Лежать всегда легче, чем стоять, бросить легче, чем нести, сдаться легче, чем воевать.

Бороться за идеал изначально несвойственно человеку. Борьба – всегда усилие. Усилие свойственно не сделать. Отказ от усилий и борьбы часто и называют «жить по-человечески», «жить нормально». Говорят так те, кто не справился со своей сверхзадачей, и они правы – не справиться со сверхзадачей действительно вполне естественно и «по-человечески».

В позднесоветское время слишком многие разом захотели жить «по-человечески». Идеология постепенно отмирала, и на этом фоне недостаток ширпотреба чувствовался особенно остро. Не весь народ, но значительная его часть впала в атрофию. А советская элита давно уже хотела присоединения к мировой элите. Мировая элита жила «по-человечески»: меняла валюту, свободно перемещалась, строила особняки, играла в демократию.

Советская элита бросила неподъемный груз имперской сверхзадачи и начала либеральные реформы. Новая идеология оказалась удобной: она не только оправдывала отказ от имперской телеологии, но и объявляла такую постановку вопроса изначально неправильной и потому смешной. За либеральными реформами последовал расцвет коррупции, что предельно закономерно: коррупционеры очень человечны. Все их интересы предельно просты и понятны: построить домик, отправить сынулю учиться в Англии, купить дочке шикарную машину и т.д. Поэтому чиновники-коррупционеры близки и понятны обывателям. И те хоть и клянут их, но сами хотели бы оказаться на их месте – интересы-то у них одни. Коррупционер – это дорвавшийся до власти обыватель. Серенький и средненький.

Политическая жизнь переместилась в сферу приватности. Политическая дискуссия практически неотличима от кухонной склоки. Такой она ближе телезрителю первого канала, который теперь наделен правом политического голоса. Лидер, который развелся или завел любовницу – ближе, понятнее, «человечнее». Политическую и государственную сферу принижают до уровня частного и бытового для того, чтобы в ней на равных могли существовать все – от домохозяек до олигархов. В традиционном обществе наоборот, государственная сфера находится неизмеримо выше бытовой, поэтому рядовые люди ею совершенно не интересуются, спокойно занимаясь своими повседневными обязанностями. Иногда, конечно, до простых граждан доходят какие-то слухи или сплетни, но и отношение к ним соответственное. В наше время любая сплетня может разрастись в объемную статью с добротным политологическим анализом.

Таким образом, политика поначалу становится достоянием большинства, и аристократизм уходит в прошлое. Выдающийся политик нашего времени – не Бисмарк, а Берлускони. Обыватель переключает канал с бразильского телесериала на сообщение об очередном сексуальном или коррупционном скандале и доволен. Государственный деятель оказывается таким же средненьким и пошлым, как и любой телезритель. При этом большинство населения живет теми же ценностями и представлениями, что и тысячу лет назад, а потому является косным, отсталым и нуждается в переделке.

Глобальная задача либерализма - уничтожение человеческой сущности как таковой и переход к трансгуманизму. Либерализм освободил индивидуума от Традиции, но выяснилось, что индивидуум не свободен от самого себя. Следующий этап – освобождение индивидуума от самого себя. Такова логика развития либеральной идеологии. В настоящее время мы уже можем наблюдать человеческие существа, практически свободные от самих себя, и самым ярким примером является пресловутое ЛГБТ-сообщество. Именно такие личности должны стать субъектами постполитики, поэтому в настоящее время все силы либеральной машины брошены на их защиту. Возможно, зрителям первого канала до сих пор кажется, что демократия – это права большинства, но это давно уже не так. Современная либеральная демократия – права и диктатура меньшинств и стоящей за их спиной мировой политической элиты.

Кажется парадоксальным, что человечество переходит к новому виду аристократизма - ущемлению интересов большинства в пользу меньшинства, причем такому, какого не знает ни одна самая жесткая традиция. Причем этот аристократизм уже не будет аристократизмом лучших людей. Представители правящей мировой элиты – люди, по меркам традиционного общества, средних способностей и среднего интеллекта.

Но большего современным лидерам при господствующем порядке вещей не нужно: главная проблема, обсуждаемая Олландом и Меркель – мировой экономический кризис, то есть угроза неограниченному росту экономики, а значит, трудности с движением финансовых потоков, торговлей недвижимостью, востребованностью дипломов аудиторов и пиар-менеджеров.