Воссоединение разорванных народов, прежде всего русских, украинцев и белорусов является стратегической задачей коммунистов и объективной потребностью самих народов. Воссоединение многократно усилит наши народы, увеличит их значимость и сделает возможным новый рывок к социализму. Ключевым вопросом для возможности будущего воссоединения является украинский вопрос, так как именно на этом направлении процессу воссоединения будут традиционно создаваться наибольшие препятствия. Причина такого положения ясна – она заключается в наличие на Западной Украине национального обломка, имеющего отличную от общерусской историю, культуру и литературный язык, прямо конкурирующий с русским.

Тут, пожалуй, вспомнят, что первые произведения на украинском языке появились как раз на востоке, в русской Украине. Это так. Но как они появились и что это были за произведения. «Энеида» Котляревского вышла без его ведома в Петербурге в 1798 году в качестве забавной, на простонародном языке написанной книжки. Это была бурлеска, имевшая некоторый успех в русском обществе. Говорят, что сам император Александр I хранил у себя веселую книжку на простонародном наречии, подписанную автором. О возможности появления какого-либо национального движения малороссов за сепарацию от русских тогда никому и в голову не приходило. А как могло быть иначе? Малороссов не завоевывали, как англичане ирландцев. Старые русские земли воссоединились после нескольких веков отдельного существования. Естественно, это время не могло не создать отличия великороссов от малороссов, но тем не менее их воссоединение было именно добровольным. Никакого национального движения малороссов никогда не было и поэтому их на полном основании считали частью русского народа. Литературным опытам на малороссийском наречии никто особенно не препятствовал до 1863 года, когда «валуевский циркуляр» ограничил печатание украинских книг лишь художественной литературой (а не запретил язык, как об этом часто говорят националисты). Даже позже, когда в русской Украине появилось политическое украинское движение оно было очень слабым, на широкие массы никакого влияния не имело и было уделом лишь небольших интеллигентских групп. Первый украинский журнал «Основы» совершенно легально издавался в Петербурге, и успешно скончался от невостребованности, так как его просто некому было читать. То, что малороссы не хотели читать по-украински вынужден признать светоч украинского национализма профессор Грушевский. В своей «истории» он сетует:

«Приходилось защищать его (украинский язык – Д.Я.) от нападения чужих общероссов и своих «тоже малороссов», доказывавших, что украинцам совершенно излишне трудится над развитием своего языка ввиду того, что они могут пользоваться «общерусским», т.е. великорусским языком.» (М.С. Грушевский «Иллюстрированная история Украины», Москва, «Сварог и К», 2001г. стр.503)

Отсутствие у украинских националистов базы в малороссийских земляках стало очевидным и в период советской украинизации, которая по существу провалилась, натолкнувшись на массовое нежелание малороссов переходить на украинский язык. Вот характерное признание национал-коммуниста Скрыпника:

«Здесь сопротивление чрезвычайно велико. Пример: недавно была Всеукраинская профессиональная конференция в Харькове. Председатель Южного Бюро союзов Угаров пришел ко мне совещаться, с какими требованиями выступить для реализации резолюций XII съезда. Принимая во внимание необходимость осторожности и постепенности, мы признали необходимым выставить требование изучения украинского языка во всех профессиональных школах, - не преподавание на украинском языке, а изучение его… Настроение коммунистической фракции конференции профсоюзов было таково, что тов. Угаров не решился поставить этого вопроса на фракции, ибо ожидал полного провала.» («Национальный вопрос на перекрестке мнений. 20-е годы документы и материалы», Москва, «Наука» 1992г., стр.251)

А вот истерические откровения другого видного украинизатора Шумского:

«Я того мнения, что украинизация нашей партии идет с хохлацкой медлительностью. Вот уже прошло 3 года со времени постановления XII съезда, а мы до сих пор затылок чешем в отношении украинизации партии» («ЦК РКП(б) –ВКП(б) и национальный вопрос», Москва, РОССПЭН 2005 г., стр.489)

Свидетельств непонимания и тихого саботажа массами безумной и глупой политики украинизации более чем достаточно. Мануильский оказался прав, когда писал еще в 1922 году Сталину:

«Почвы у украинской интеллигенции нет. Украинский мужик «национальным» вопросом не интересуется и больше принимать участие в бандах политического характера не хочет.» (Там же стр.77)

Свою массовую базу украинское движение нашло лишь в австрийских землях и то после того, как над тамошними русинами была проделана хирургическая операция по удалению памяти, что нетрудно было сделать, в следствии отсталости и забитости этого племени, наличии у него лишь очень узкой интеллигентской прослойки. С некоторых пор москвофильскую интеллигенцию русинов, как и прочих лояльных России жителей с подачи австрийских властей уничтожали и жестоко преследовали.

Известный украинский писатель-интернационалист, выходец из Западной Украины Ярослав Галан, после войны убитый бандеровцами в памфлете «Плюю на папу» писал:

«Каждое воскресенье учитель водил нас парами в церковь монашеского ордена василиан… призывал любить императора Франца-Иосифа I и ненавидеть «москалей», которых, говорил он, надо уничтожать под корень.»

Галицкие русины были в большинстве своем темными крестьянами, без интеллигенции и каких-либо знаний о мире. Потому из них легко можно было вылепить в короткий период все что угодно. Это своего рода янычары, оторванные от своего народа и искусственно воспитанные в ненависти к нему. Что мог противопоставить темный крестьянин назойливой пропаганде, что «москаль» главный враг его. Небольшую москвофильскую интеллигенцию, которая была у этого народа полностью истребили.

В вышедшей в 2001 году в издательстве Государственной публичной исторической библиотеки книге Н.М. Пашаевой «Очерки истории русского движения в Галичине 19-20вв.» очень точно отмечено, что «очевидно, не случайно расцвет украинофильства в Галиции пришелся на время складывания германо-австро-венгерского блока, противостоявшего странам Антанты». Для торжества украинофильства в Галиции австрийские власти создали концлагерь Талергоф, в который в массовом порядки ссылали всех промосковски настроенных русин. В той же книге Пашаевой читаем:

«Были созданы концлагеря, концлагерь в Штирии Талергоф, предшественник гитлеровских лагерей стал символом этого страшного времени. Страшного не только насилиями, чинимыми австрийской администрацией и военщиной над ни в чем не повинными законопослушными мирными жителями, но и тем, что беспощадными врагами русских галичан были свои же, галичане „украинского" направления, которые готовили заранее списки неблагонадежных, по доносам которых хватали невинных. Хватали как подозрительных всех, кого можно было заподозрить в каких-либо симпатиях к России, русской культуре - достаточно было кода-то побывать в России, быть членом читальни Общества им. М.Качковского, читать русскую газету, а то и просто слыть „руссофилом" или назвать свой родной язык russische Sprache» (Н.М. Пашаева «Очерки истории русского движения в Галичине 19-20вв.» 2001г., стр. 141)

Для тех, кто не попал в Талергоф, профессор Грушевский под покровительством австрийского правительства написал специальную «историю Украины-Руси», обосновывающую необходимость отделения Украины от России. Так создавался «украинский Пьемонт».

Не может быть никакого сомнения, что сегодняшняя и будущая политика коммунистов по отношению к галичанам должна заключаться в ассимиляции с русскими и украинцами-малороссами, т.е. в присоединении галичан к тому телу, от которого они откололись много веков назад. Именно во Львове, Тернополе, Ивано-Франковске агитация коммунистов должна строится на объяснении исторического единства русского и украинского народов, на прогрессивности воссоединения, на том, что русский язык – это родной язык украинцев, который не был им навязан, а создавался в едином государстве совместными усилиями, а вовсе не на том, что Советская власть создала украинскую государственность, а потому была бандеровской чуть ли не больше, чем были бы сами бандеровцы, которые не на тех поставили и государственности украинской создать не смогли. А ведь именно так сегодня строят агитацию на Западной Украине украинские «коммунисты», пытаясь подстроиться под националистические настроения местных жителей, вместо того, чтобы начинать перевоспитывать их. Только из такой агитации кроме конфуза все равно ничего не получится. Советская власть хоть и создала впервые Украину в нынешних границах, хоть и печатала по разнарядке большое количество украинских книг, только дело украинизации все равно не шло. Приобщаясь к культуре, открытой для украинцев Советской властью, Украина массово переходила на русский язык, вопреки всем разнарядкам и частично сохранившемуся с 20-х годов буржуазно-националистическому пониманию интернационализма, согласно которому на Украине нужно говорить по-украински. А вот сейчас, несмотря на то, что украинских книг стало значительно меньше, чем при Советской власти украинизация в ряде регионов действительно продвинулась. Оказалось, что для успеха украинизации не нужна украинская книга, она даже вредна, здесь хватит нескольких символов веры и идеологически правильных учебников. Зато для успешной украинизации нужна деиндустриализация и культурная деградация. Сельская Украина будет настоящей украинской Украиной. Простоватый сельский бухгалтер, с кругозором деревенского пастушка, серьезно рассказывающий, как его селянской мовой восторгается весь мир, как раз идеальный руководитель украинского дела. Он совершенно искренне уверен, что раз у него в селе обходятся без русского языка, то значит украинцам он и вовсе не нужен.

Между тем, ассимиляция украинского элемента на Украине, в том числе западных украинцев может быть простой и безболезненной, без всякого насилия. Нужно только дать свободу русскому языку на Украине и перестать искусственно поддерживать мову. И дело будет сделано очень быстро. Именно поэтому «свидомые украинцы» как левые, так и правые буквально грудью встают против попыток придать русскому языку государственный статус. Они понимают, что мова может держаться только на насилии и административном ресурсе.

Прогресс действует в направлении объединения, укрепления, слияния и ассимиляции наций. Поэтому не дело коммунистов спасать мову. Этот простонародный говор давно исчерпал себя, он не создал ни достаточной литературы, ни большой интернациональной культуры, чтобы оправдать свое существование. Мало ли красивых, мелодичных языков ушло и еще уйдет в историю. Вот, что Энгельс писал о провансальцах и их языке:

«В течении целых веков французы-южане боролись против своих угнетателей. Но историческое развитие было неумолимо. После трехсотлетней борьбы их прекрасный язык был низведен на степень местного диалекта, а сами они стали французами.» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т.5, с. 377-378)

Очень глубокое обоснование нежизнеспособности украинского языка можно найти у великого критика и революционного демократа В.Г. Белинского:

«Предстоит важный вопрос: есть ли на свете малороссийский язык, или это только областное наречие? Из решения этого вопроса вытекает другой: может ли существовать малороссийская литература и должны ли наши литераторы из малороссиян писать по-малороссийски? Что до первого вопроса, на него можно ответить и да и нет. Малороссийский язык действительно существовал во времена самобытности Малороссии и существует теперь – в памятниках народной поэзии тех славных времен. Но это еще не значит, чтоб у малороссиян была литература: народная поэзия еще не представляет собой литературы… Но не должно забывать, что Малороссия начала выходить из своего непосредственного состояния вместе с Великороссиею, со времен Петра Великого… Дворянство, по ходу исторической необходимости, приняло русский язык и русско-европейские обычаи в образе жизни. Язык самого народа начал портиться, - и теперь чистый малороссийский язык находится преимущественно в одних книгах. Следовательно, мы имеем полное право сказать, что теперь уже нет малороссийского языка, а есть областное малороссийской наречие, как есть белорусское, сибирское и другие подобные им областные наречия. Теперь очень легко решается и второй вопрос: должно ли и можно ли писать по-малороссийски? Обыкновенно пишут для публики, а под «публикой» разумеется класс общества, для которого чтение есть род постоянного занятия, есть некоторого рода необходимость… Но жизнь этого общества переросла малороссийский язык, оставшийся в устах одного простого народа – и это общество выражает свои чувства не на малороссийском, а на русском и даже французском языках. И какая разница в этом случае между малороссийским наречием и русским языком! Русский романист может вывести в своем романе людей всех сословий и каждого заставит говорить свои языком: образованного человека языком образованных людей, купца по-купечески, солдата по-солдатски, мужика по-мужицки. А малороссийское наречие одно и то же для всех сословий – крестьянское. Поэтому наши малороссийские литераторы и поэты и пишут повести всегда из простого быта и знакомят нас только с Марусями, Одарками, Прокипами, Кандзюбами, Стецьками и тому подобными особами.» (В.Г. Белинский ПСС т.5, стр. 176, 178)

С тех пор, когда Белинский написал эти строки, малороссийское наречие переросли не только образованные классы феодального и буржуазного общества, но и широкие народные массы. Советская индустриализация, доступность культуры сделали свое дело, и Украина заговорила по-русски. Наречие, похожее на малороссийское, дольше всего держалось на Западной Украине, присоединенной к СССР только после Второй Мировой войны. Но и здесь, в силу объективной необходимости очень быстро распространился русский язык. Сегодня украинский язык остается языком села и экономически отсталой Западной Украины, которая вернулась к нему после того, как вместе с социализмом с этих территорий ушла культура, зато воцарился униатский священник, имеющий здесь огромное влияния, значительно большее, чем поп в России или на востоке Украины. Левый украинский националист Пихорович в статье «Мова, язык и украинская политика» сетует на такое печальное положение мовы, фактически признавая ее неконкурентоспособность по сравнению с русским языком:

«Чем больше усилий власть прикладывала для вытеснения русского языка, тем больше русский язык завоевывал Украину. Верховная Рада писала свои законы, а рынок диктовал свои. В результате, книжный рынок практически полностью стал русскоязычным, чего никогда не было при советской власти. Имеется в виду, конечно, свободный рынок, поэтому мы не считаем тот сегмент рынка, который занимает учебная литература, поскольку здесь действует не рыночный принцип; здесь покупателя просто заставляют покупать украиноязычную книгу… Почти такая же ситуация на газетном рынке. Если бы не сохранившие с советских времен украиноязычную традицию "Сільські вісті" с полумиллионным тиражом, то можно было бы констатировать, что за пределами Галичины украиноязычной прессы более или менее заметного масштаба сейчас вообще не существует.»

Советская власть печатала невостребованные и мало кому интересные книги на украинском языке из идеологических установок. Сейчас эти установки исчезли, и все рухнуло. Рынок взял свое. Украинской литературы нет, потому что у нее нет читателя. Темные, отсталые массы, населяющие «украинский Пьемонт» читателями не являются. Оно им «не потрибно». А как только кто-нибудь из них дорастает до читателя, то украинское наречие становится ему невыносимо тесным. Пример тому сам Пихорович, который пишет и читает почти исключительно по-русски. Почему же Пихорович не хочет поднимать до своего уровня своих земляков западенцев, а наоборот, мечтает остальную Украину опустить до их уровня. О том, что с образованием украинец естественно и безболезненно приобщается к русскому языку писал еще Добролюбов:

«Конечно, по-малороссийски не выйдет хорошо «Онегин» или «Герой нашего времени», так же как не выйдут статьи г. Безобразова об аристократии или моральные статьи г-жи Тур о французском обществе… Те малороссы, которым доступно все, что занимает Онегина и г-жу Тур, говорят уже почти по-русски, усвоивши себе весь круг названий предметов, постепенно образовавшийся в русском языке цивилизациею высших классов общества.» (Н.А. Добролюбов «Избранное», Москва, «Искусство» 1975г., стр.136)

Как и Белинский Добролюбов был сторонником единства Украины и России, понимая русских и украинцев, как один народ с общей судьбой:

«У нас нет причин разъединения с малорусским народом; мы не понимаем, отчего же, если я из Нижегородской губернии, а другой из Харьковской, то между нами уже не может быть столько общего, как если бы он был из Псковской… Сами рассказы Марка Вовчка служат доказательством того, что благоразумные малороссы умеют ценить народ русский, не делая резкой разницы между Малой и Великой Россией.» (Там же, стр.96-97)

Об объединении Украины с Россией, как всегда хорошо и глубоко писал Белинский:

«Малороссия никогда не была государством, следовательно, и истории, в строгом значении этого слова не имела. История Малороссии есть не более, чем эпизод из царствования царя Александра Михайловича… История Малороссии – это побочная река, впадающая в большую реку русской истории. Вот взгляд, с каким, по нашему мнению, должен писатель приступать к истории Малороссии. Тогда он поймет, что история Малороссии есть, конечно, история, но не такая, какой может быть история Франции или Англии. Тогда он удержится в своем повествовании и от тона адвоката, и от тона панегириста, а постарается живо и просто, в кратких и характеристических черта, представить картину быта племени, игравшего в истории временную и случайную, но исполненную дикой поэзии роль… Слившись навеки с единокровною ей Россиею, Малороссия отворила себе двери к цивилизации, просвещению, искусству, науке, от которых дотоле непреодолимою оградою разлучал ее полудикий быт ее. Вместе с Россиею ей предстоит теперь великая будущность…» (В.Г. Белинский ПСС т.7, стр. 60, 63-64)

И еще одна небольшая цитата из Белинского, показывающая, как близок был он в своем понимании судьбы, роли и значения разных наций к пониманию классиков марксизма:

«Важность и достоинство народов определяется их историческим значением. Народ, не имеющий истории, есть ничто, хотя бы занимал собой половину земного шара и считал свое народонаселение сотнями миллионов. Так нынешние персияне хотя и составляют значительное государство в Азии, но не имеют истории, ибо перемены династий и властителей еще не составляют истории.» (В.Г. Белинский ПСС т.5, стр. 307)

Самым национальным писателем Украины и одновременно русским и мировым классиком является, конечно, Гоголь, нелюбимый официальной украинской властью за его русский язык. Как художник Гоголь несравненно выше почитаемого на Украине Шевченко, который при всем его таланте остался поэтом исключительно местного значения. Именно в Гоголе отчетливо видно единство наших народов, видно, как органически они дополняют друг друга, как много Малороссия дала России и наоборот. Писатель Данилевский, описывая свой вместе с профессором Осипом Бодянским визит к Гоголю, рассказывает, что говорил им Гоголь об отношении к России и русскому языку:

«Нам, Осип Максимович, надо писать по-русски, - сказал он, - надо стремиться к поддержке и упрочению одного владычного языка для всех родных нам племен. Доминантой для русских, чехов, украинцев и сербов должна быть единая святыня – язык Пушкина… А вы хотите провансальского поэта Жасмена поставить в уровень с Мольером и Шатобрианом… Нам, малороссам и русским, нужна одна поэзия, спокойная и сильная, - продолжал Гоголь, останавливаясь у конторки и опираясь на нее спиной, - нетленная поэзия правды, добра и красоты. Я знаю и люблю Шевченко, как земляка и даровитого художника; мне удалось и самому кое-чем помочь в первом устройстве его судьбы. Но его погубили наши умники, натолкнув его на произведения, чуждые истинному таланту. Они все еще дожевывают европейские, давно выкинутые жваки. Русский и малоросс – это души близнецов, пополняющие одна другую, родные и одинаково сильные. Отдавать предпочтение, одной в ущерб другой, невозможно. Нет, Осип Максимович, не то нам нужно, не то. Всякий, пишущий теперь, должен думать не о розни.» (В. Вересаев «Гоголь в жизни», Харьков, «Прапор» 1990г., стр. 597-598)

То, что без русского языка, без соединения с русской культурой, развившейся до общемирового значения, великий Гоголь был бы просто невозможен, хорошо понимал Белинский:

«Мужицкая жизнь сама по себе мало интересна для образованного человека: следовательно, нужно много таланта, чтобы идеализировать ее до поэзии. Это дело, какого-нибудь Гоголя, который в малороссийском быте умел найти общее и человеческое, в простом быту умел подстеречь и уловить играние солнечного луча поэзии; в ограниченном кругу умел подсмотреть разнообразие страстей, положений, характеров. Но это потому, что для творческого таланта Гоголя существуют не одни только парубки и дывчата, не одни Афанасии Ивановичи с Пульхерями Ивановнами, но и Тарас Бульба с своими могучими сынами; не одни малороссы, но и русские, и не одни русские, но человек и человечество. Гений есть полный властелин жизни и берет с нее полную дань, когда бы и где ни захотел. Какая глубокая мысль в этом факте, что Гоголь, страстно любя Малороссию, все-таки стал писать по-русски, а не по-малороссийски.» (В.Г. Белинский ПСС, т.5, стр. 178)

Мы специально здесь так обильно цитируем наших революционных демократов, стоявших у истоков революционного движения, чтобы на фоне этих великих людей лучше была видна убогость современной российско-украинской левой с ее примитивными схемами, которые публике почему-то упорно пытаются выдать за марксизм.

В традиции украинских национал-коммунистов представлять Ленина чуть ли не сторонником «незалежности». Это, конечно же, не так. Ленин был сторонником государственного единства России и Украины, причем не обязательно социалистического и видел прогрессивность слияния и ассимиляции русских и украинцев:

«Возьмите Россию и отношение великороссов к украинцам. Разумеется, всякий демократ, не говоря уже о марксисте, будет решительно бороться против неслыханного унижения украинцев и требовать полного равноправия их. Но было бы прямой изменой социализму и глупенькой политикой даже с точки зрения буржуазных «национальных задач» украинцев – ослаблять существующую теперь, в пределах одного государства, связь и союз украинского и великорусского пролетариата…Уже несколько десятилетий вполне определился процесс более быстрого экономического развития юга, т.е. Украины, привлекающей из Великороссии десятки и сотни тысяч крестьян и рабочих в капиталистические экономии, на рудники, в города. Факт «ассимиляции» - в этих пределах – великорусского и украинского пролетариата несомненен. И этот факт безусловно прогрессивен… Пролетариат же не только не берется отстоять национальное развитие каждой нации, а, напротив, предостерегает массы от таких иллюзий, отстаивает самую полную свободу капиталистического оборота, приветствует всякую ассимиляцию наций за исключением насильственной или опирающейся не привилегии… Никакого закрепления национализма пролетариат поддерживать не может, - напротив, он поддерживает все, помогающее стиранию национальных различий, падению национальных перегородок, все, делающее связи между национальностями теснее и теснее, все, ведущее к слиянию наций. Поступать иначе – значит встать на сторону реакционного националистического мещанства.» (В.И. Ленин, Соч., издание четвертое, т. 20, стр. 13, 15, 19)

Остается сожалеть, что эти ленинские строки не легли в основу сознательной политики Советской России в национальном вопросе.

А вот любопытное замечание Ленина по Украине и украинскому языку сделанное им во время дискуссий по национальному вопросу на VIII съезде РКП(б):

«Украина отделена была от России исключительными условиями, и национальное движение не пустило там корни глубоко. Насколько оно проявилось, немцы вышибли его. Это факт, но факт исключительный. Там даже с языком дело так обстоит, что неизвестно стало: массовый ли украинский язык или нет.» («Национальный вопрос на перекрестке мнений. 20-е годы документы и материалы», Москва, «Наука» 1992г., стр.53)

И не менее интересная реплика Сталина на секции XII съезда по национальному вопросу:

«Дело в том, что на Украине борьба идет между двумя культурами: русской и украинской. Городская культура выше – она русская, что же касается деревенской культуры, то там сам черт не разберет, какой у них язык. Посему, если вы будете выдвигать культуру украинскую, местную, это значит создать такую обстановку, при которой городская культура, более высшая, должна подчиниться деревенской низшей.» (Там же, стр. 217)

Понимал Ленин различие между неотделимыми от русских украинцами-малороссами и галичанами, сложившимися в отдельную национальность искусственно настроенную против России. В письме Инессе Арманд Ленин писал:

«В лагере 27000 чел. украинцев. Немцы составляют лагеря по нациям и всеми силами откалывают их от России; украинцам подсылали ловких лекторов из Галиции. Результаты? Только-де 2000 были за «самостийность» (самостоятельность в смысле более автономии, чем сепарации) после месячных усилий агитаторов!! Остальные-де впадали в ярость при мысли об отделении от России и переходе к немцам или австрийцам. Факт знаменательный! Не верить нельзя. 27000 – число большое. Год – срок большой. Условия для галицийской пропаганды – архиблагоприятные. И все же близость к великорусам брала верх!» (В.И. Ленин, Соч., издание четвертое, т. 35, стр.224)

Украина – это Россия. Потому происходящая сегодня на Украине политическая борьба имеет огромное значение для России и российских коммунистов. Именно на Украине может родиться массовая левая антиимпериалистическая партия, которая, наконец, пробьет завалы созданные на пути левых идей давно мертвыми «компартиями».

Очевидно, что марксизм далек от понимания интернационализма, как союза местных националистов, как он часто понимался в СССР, и понимается сегодня разными левыми группами. Марксизм видит прогресс в слиянии и ассимиляции, которая может происходить только вокруг больших исторических наций. Национальное равенство с точки зрения марксизма означает равенство людей разных наций внутри государства. При этом марксизм, будучи наукой, далек от того, чтобы ставить знак равенства между большими историческими нациями и различными национальными недоразумениями.

В условиях, когда империализм делает ставку на раздробление нашего народа с целью создание на месте СССР и России десятков беспомощных государств, коммунисты не могут последовательно не выступать за воссоединение народов. Воссоединение – вот наиболее общий интерес рабочих и всех демократических элементов. Воссоединение – самый революционный, радикальный и классовый лозунг нашего времени.

 

Дмитрий Якушев