Говорить о культуре, музыке, поэзии, архитектуре живописи, сравнивая и оценивая различные произведения похожих и не похожих друг на друга авторов – занятие бесполезное. Все они совершенны в своей цельности и законченности и несут на себе не только отпечаток творца, но след присутствия того, кто за ним стоит. Даже душа стремящаяся к хаосу действуют упорядочено, несмотря на ризоматические порывы тела. Разумеется мы говорим только о том, что действительно можно назвать искусством, не о масскультуре, .часто  прячущейся под маской духовности, интеллектуализма или поиска чего-то нового. Любое мнение всегда будет слишком субъективным, ибо песня или стих, или картина, или что-то еще всегда будут восприниматься через призму личностного восприятия, аффектированного воздействием различных сред, свойствами психики, эмоциональным настроем человека.

Именно поэтому мы не будем пытаться сравнивать несопоставимое и сосредоточимся на осмыслении чувств, вызванных прослушиванием только одного альбома одной группы, где стихи и музыка написаны одним и тем же человеком. Сущностное единство предполагает синтетическое постижение, попытку охватить все сразу. Законы математической логики тут бессильны и применение методов анализа, глубокомысленный разбор каждой фразы вызовет у вменяемой публики лишь смех и отторжение. Умерщвление музыки, расчленение текстов песен на части, чем традиционно занимаются высоколобые культурологи, не входит в нашу задачу. Скорее речь идет об обратном, о воскрешение в памяти и преображении того музыкально смыслового единства, которым являются десять песен с альбома группы Бетельзейзе. Наш путь – путь дилетанта. Он труден и опасен, прежде всего тем, что с него так же можно легко соскользнуть в неумное самолюбование, эстэтствование ради эстетства, как если бы вы взгромоздились на гору из интеллектуальных выкладок историков и теоретиков искусства, или мнений своих уважаемых собутыльников, не важно кого, свили себе гнездо из цитат и начали громко и протяжно каркать

Мы будем дилетанстсвовать по-другому, постаравшись просто передать впечатления, , рожденные прослушиванием альбома, рассказать о посетивших нас ассоциациях, передать тот настрой и мысли, которые не могли не появиться.

Вы берете в руки компакт-диск и начинаете внимательно рассматривать обложку, она не может не привлечь внимание. Странные фигуры переплетающихся созвездий. «По небу летают дети», вещает нам голос исполнителя. Дети и звери. Звери звездного неба, вальяжно и непринужденно расположились посреди географических координат, на пересечении кривых и прямых линии. Они готовы сойти с небес на Землю, опустившись на  свои мягкие сияющие лапы. Земле в альбоме нет места, бескрайность моря сменяется безграничностью неба. Акватическая среда, где морские звезды перешептываются со своими небесными собратьями превращает тебя в абсурдного странника, окруженного переливающейся стихией. Пространство метаморфоз и чудес открывается в своем глубинном измерении, изнутри, взрываясь созвездием роскошных фраз. Здесь начинаются превращения поистине предапокалиптического пространства, в котором кажется, что « вот-вот будет суд, всего пара минут». Но законы обычного времени здесь не действуют и ощущение приближающегося конца растягивается, воплощаясь в тревожную мерцающую реальность.

«Духи сияют и тихо читают с листа, из книги тайных желаний антихриста». Граница между мирами исчезает, но напоминание о ней остается. Опыт стены, напоминание о ней, инфернальные образы, все это может отпугнуть недоверчивого слушателя, или создать у него ложные ощущения. Но это лишь свидетельство ветхости этого мира, который и должно катиться к своему закату, за которым последует новый восход. Он уже здесь, рядом на расстоянии вытянутой руки. И подчеркнутая неторопливость и расслабленность музыкальных интонаций  - это и усталость ветхого человечества.

Музыка для уставшего человечества? Такая ассоциация будет в корне неверна, ибо для такого человечества ничего стоящего писать не хочется. Тем более не хочется для него петь. Это не музыка для кого-то, это музыка сама по себе, песни как самоценность, особый мир которых, подчиняется только собственным законам, если вообще понятие закон для него релевантно.

За изящными и многозначными строками автора стоит что-то холодное, кристально отрешенное от этого мира, он в нем лишь отражается как в зеркале. Вся эта суета живых мертвецов воспринимается героем песен с позиции наблюдателя. Эта музыка может быть интересна для таких же обособленных личностей, тех кто «не из их компании, не из этих стай», чья Абсолютная Родина слишком далеко и имеет мало общего с промозглой проявленной реальностью, миром, погруженным в самолюбованием упадка.

Серыми, поджавшими хвост волками проносятся мимо нас прохожие. Песня «Wolves». Именно англоязычные Wolves, чужие окружающему их русскому ландшафту. Констатация отчужденности, иллюзорности, неестественности, нереальности современного мира и населяющих его зверолюдей пробуждает лишь ощущение холода и вечной отстраненности, которая выбрасывает тебя из привычного жизненного цикла, круговорота бессмысленных вещей и заставляет отправиться в странствие. Стать отстраненным странником, движущимся к недостижимой цели по бескрайнему океану грез.

Реальна лишь акватическая стихия. Море в которое отправляется очередной Одиссей, чтобы вновь найти родину. Она манит и притягивает как строки песен Бетельгейзе, но остается по прежнему недоступной, как автор, темной фигурой, стоящий за стеклом текста, как созвездие Ориона, нависшее над землей, как кровавая звезда яд аль-джауза. Alles ist Ufer. Ewig ruft das Meer. Все вокруг нас берег, но вечно зовет море. Не случайно, именно эти строки Готфрида Бенна стали эпиграфом к альбому. И есть ли в этом мире случайность? Из грудной клетки адепта «вырываются белые птицы». Это верный призрак приближения к центру вещей. Мы уже рядом… Стоит только протянуть руку, но кем будет тот, кто ее протянет?