В Кодоре абхазская власть, хотя так и хочется оговориться – советская власть, устанавливалась за последний год дважды. Первый раз – когда бойцы народного ополчения вытеснили отсюда грузинские спецподразделения и натовских инструкторов. Говорят – малой кровью, однако воронки по обочинам дорог в Кодоре заставляют в этом усомниться. Второй раз – когда делегация евразийцев прибыла в ущелье вместе с возглавляющим абхазо-сухамскую епархию о.Виссарионом и руководителем аппарата президента Валерием Аршба.

Вертолет летит около 20 минут – с нами находятся съемочная группа из Франции и абхазское телевидение. Их везут в Кодор специально – чтобы продемонстрировать миру - что после войны в ущелье возвращается жизнь.

После посадки – недолгая грунтовая дорога до села Генцвиш. Я знал это село заочно, по одной единственной фотографии разошедшейся в Интернете в первые дни грузинской войны. Ярко розовое здание местной администрации – единственная фотография доступная в Интернете на тот момент – тогда информационные агентства писали, что над этим зданием 11 августа подняли абхазский флаг. Когда идешь по камням в горах и ветер понимает пыль, думаешь, ну какая нелепость – здесь в кодорском ущелье, где отсиживались боевики во время чеченских компаний, где американцы готовили плацдарм для взрыва Кавказа – ну откуда здесь эмо-администрация. Однако убеждаешься своими глазами – стоит. Та самая, розовая. Но пока идешь до нее – тебя встречают надписи – «осторожно мины». Вот такое грузино-американское «эмо» в Кодоре.

В Генцвише встречаемся с бойцами ополчения и военным комендантом кодорского ущелья, Димой Кишмариа. Дима – полевой командир из абхазов, харизматичный лидер – похож одновременно на настоящего русского офицера и героя американского боевика, как это не парадоксально.

Дима живет в ущелье уже 15 лет – видел и грузинскую администрацию, против чего и восстал. Отец Виссарион разговаривает с ним о судьбе живущих в ущелье монахов, находящихся под окормлением грузинского католикоса и говорит, что надо стеречь их, потому что грузины хотят сделать из них мучеников – убить и списать это на абхазов.

Еще говорят о мародерстве – чтобы это пресекалось сразу – все пустые дома в селе должны быть опечатаны до возвращения беженцев и имущество сохранено.

Следующий пункт в Кодоре – село Ажара. Оно то и является основной целью, потому что здесь осталось большинство сванов – коренного населения кодорского ущелья. Проезжаем несколько российских блок-постов и брошенную грузинами БМП. Военные машины грузин, кстати, очень напоминают скорую помощь – на них изображен кранный крест в белом круге, вот если бы только не пулеметы сверху…

В Ажаре нас встречает коренное население – уже все готово к традиционному кавказскому застолью.

Валерий Аршба зачитывает крестьянам указ президента Абхазии – этим указом сваны, покинувшие свои дома в период войны, призываются вернуться домой и им гарантируется полная защита со стороны абхазского государства.

Я интересуюсь, а воевали ли сваны против абхазов, на что получаю ответ от военного коменданта, что мы находимся в доме свана, который вместе с абхазами с оружием в руках вытеснял грузин из Кодора. Исчерпывающе.

Французским журналистам показывают снегоход, который стоит в сарае у крестьян - вещь на самом деле здесь привычная, потому как зимой передвигаться иначе никак нельзя – снега выпадает на несколько метров. Журналисты смеются – не Саакашвили ли катался, а сваны утвердительно кивают головой.

Потом начинается традиционное кавказское застолье, с долгими тостами-молитвами, заканчивающимися неизменным «аминь». Абхазы, сваны и русские, как и раньше, сидят за одним столом и поднимают тосты за мир за этой прекрасной земле.

Я вижу как один ополченец, из абхазов отложив автомат, играет с мальчиком-сваном. Так и должна здесь протекать жизнь.

Перед отъездом мне удается еще раз поговорить с полевым командиром. Я спрашиваю его о готовящихся провокациях со стороны грузин. «Ничего они не смогут пока я здесь комендант. Я здесь власть, а не грузины», - говорит Дима, держась за ствол трофейной американской винтовки М-4. В небе пролетает русский вертолет, и я понимаю, что Дима прав – пока он здесь, пока абхазы и сваны плечом к плечу будут защищать независимость своего государства – здесь будет мир.